Экстремальный год
- Александр Николаевич, День работников сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности неслучайно отмечается в октябре, когда уже можно подводить первые итоги года. Каким этот год стал для ярославских аграриев?
- 2014-й не дает нам дремать, он оказался очень насыщенным и событиями, и некоторыми волнениями. Год был необычен с точки зрения агрометеорологии. Зима выдалась очень малоснежной, и все аграрии переживали за количество продуктивной влаги в почве (это один из основных показателей, влияющих на урожай). Мы прошли через пик маловодья, которое само по себе в нашем регионе считается редким явлением. Достаточно сказать, что уровни воды в Волге и Рыбинском водохранилище до сих пор оставляют желать лучшего – они на 1-1,2 метра ниже обычного.
На этом фоне в июле мы вошли в засушливый период. Отсутствие дождей вызывало очень серьезные опасения – и относительно заготовки кормов для скота, и в плане зерновых культур.
- Как удалось с этим справиться?
- Помогло то, что в прошлом году в Ярославской области была в значительной степени перестроена деятельность в сфере растениеводства. Мы применили новые методы расчетов, новые подходы к работе, провели обучение агрономов, внедряли интенсивные технологии и переход на районированные культуры, ранее не использовавшиеся в регионе.
Кроме того, в прошлом году мы начали в больших объемах поднимать зябь (летне-осенняя обработка почвы с целью лучшего накопления влаги, уничтожения сорняков, вредителей и возбудителей болезней сельскохозяйственных культур - Ред.). Многие хозяйства упорно сопротивлялись этому, но нам все же удалось убедить их в том, что и осенью надо пахать.
Нужно также отметить, что тогда же у нас в 2,5 раза увеличился клин озимых культур. В конечном итоге все это позволило не только нивелировать климатические проблемы 2014 года, но и прийти к тем уникальным результатам, которые получили наши аграрии. Казалось бы, сама природа была против крестьянина, но с точки зрения производства валового продукта год получился очень удачным. Таким он нам и запомнится: тревожным, тяжелым, трудоемким, наукоемким, но успешным.
- Наукоемким?
- Да, порой для достижения успеха необходимо принимать неординарные решения, применять новые технологии. Например, в практику вошел посев кукурузы под пленку, которого раньше у нас не было. В качестве озимой культуры в больших объемах стала применяться тритикале - это пшенично-ржаной гибрид, хорошо проявляющий себя в экстремальных условиях зимы и засушливого лета. Нужно также отметить использование новых агротехнических приемов, большую помощь хозяйствам со стороны агрохимических станций и нашей информационно-консультационной службы.
В целом, именно консолидация усилий и принесла результаты, которым сейчас радуется душа. Можно сказать, что Ярославская область перешла к эффективному росту сельхозтоваропроизводства. Если до недавнего времени оно сокращалось, то теперь идет увеличение.
Что у крестьян впереди?
- Каким вы видите будущее ярославского АПК?
- Наша область никогда не считалась аграрной. Но… Всего в 200 километрах от Ярославля расположен крупнейший потребительский рынок Европы – Москва и Московская область. Это 30 миллионов человек, которые каждый день хотят есть и готовы за это платить приличные деньги. Им совершенно безразлично, как и сколько ярославский крестьянин пашет земли, какое у него поголовье скота и птицы, какие в ярославском селе дороги и детские сады. Они просто хотят купить продукты питания и платят деньги, на которые аграрий по своему усмотрению может развивать производство, строить дороги и детские сады. Близость такого огромного потребителя – огромное преимущество для нас.
При этом нужно понимать, что мы стали свидетелями и участниками изменения структуры сельского хозяйства. Я убежден, что в итоге на рынке останутся либо крупные агрохолдинги, либо небольшие фермерские хозяйства, специализирующиеся на производстве эксклюзивных, элитных продуктов. А вот средние хозяйства, которых так много было раньше, со временем окончательно исчезнут.
Этому процессу есть простые объяснения. Хозяйство, имеющее 200-300 коров, не может участвовать в ритейле. Его объемы производства просто неинтересны торговым сетям. Иное дело – крупные агрозаводы, которые способны обеспечивать регулярные масштабные поставки продукции общего потребления. Они сами могут диктовать условия торговле.
- Но ведь на Западе существуют кооперативы, объединяющие как раз небольших сельхозпроизводителей… Почему этот опыт не востребован у нас?
- В свое время такие кооперативы как раз и стали ответом на концентрацию в торговле. Но их создавали сами фермеры. У нас ничего подобного не происходит, а насадить кооперативы «сверху» невозможно. К тому же обратите внимание: западное мелкотоварное сельхозпроизводство очень зависит от господдержки, направленной на сохранение рабочих мест в аграрном секторе. То есть его экономическая эффективность тоже недостаточна для успешной конкурентной борьбы с крупными производителями. Так что тенденция одна и та же. Просто мы в очередной раз «перескочили» через тот этап, который еще проходят европейские сельхозпроизводители. Вот и получается, что западноевропейская модель сельского хозяйства в России неприменима – у нас нет тех кирпичей, из которых там построено здание.
В этих условиях у наших средних хозяйств есть две перспективы: одна – дробление на небольшие фермы, часть из которых может выжить. Вторая – поглощение крупным сельхозпроизводителем. Именно это сейчас и происходит.
- Достаточно печальная картина…
- Это реальность, ее нужно видеть, понимать, учитывать. В Ярославской области в программу финансового оздоровления входят 64 хозяйства – они очевидно не способны вписаться в новую экономику. Но в отличие от городских предприятий-банкротов их нельзя просто закрыть.
Само слово «хозяйство» означает не только определенное производство, но и способ жизни. Крестьянин в своем хозяйстве не просто зарабатывает деньги, он в нем живет. В отличие от горожанина, он не может перейти через дорогу и устроиться на работу в другую фирму. У крестьянина через дорогу – лес. Да и сдвинутся с места ему тяжело: ведь тут его дом, земля, скотина, тут лежат его предки и растут его дети. Поэтому так важно дать ему правдивую картину происходящего, объяснить перспективы.
- Перспектива - это приход крупных инвесторов?
- Да. И заметьте: практически нет ситуаций, когда селяне выступали бы против прихода инвесторов. Да, конфликтные ситуации возникают, когда, например, кто-то спекулирует землей. Но вот против развития сельхозпроизводства крестьяне не выступают. Они мудрые люди, и прекрасно понимают: если пашется земля, значит, все будет нормально.
На что идут инвестиции
- Насколько активно идут в аграрный бизнес инвесторы?
- Все помнят, что сельское хозяйство у нас считалось какой-то «черной дырой», в которой может исчезнуть любое количество денег. Но на деле инвесторы идут. Таких точек развития в Ярославской области уже очень много. Оказалось, что сельское хозяйство – это очень серьезный бизнес. На хорошую продукцию всегда есть покупатели, а чем короче плечо логистики, тем эта продукция свежей и привлекательней. И инвестиции к нам пошли. При этом интересно, что средства в сельхозпроизводство вкладывает непрофильный бизнес. К примеру, «АгриВолгу» создали физики-ядерщики, в основе «Вощажникова» - строительство дорог…
- Почему так происходит?
- Инвесторов интересуют не только деньги. Видеть, как на твоем поле заколосилась пшеница – это счастье, высшая степень самоудовлетворения. Может быть, дело в том, что у большинства из нас – крестьянские корни.
- Но ведь и риски серьезные…
- Да, большое производство требует больших усилий. Нужна грамотная дифференциация производства, крупные вложения в механизацию, компьютеризацию, в новые технологии. И здесь как раз очень полезен тот опыт управления, которым уже обладают крупные инвесторы, сумевшие построить успешный бизнес.
Один такой инвестор рассказывал мне, как съездил в Австрию, чтобы познакомиться с нужными ему технологиями и оборудованием для сельхозпроизводства. Австрийцы сначала даже не поняли его вопроса, а потом сказали «Браво!». Так они отреагировали на просьбу продать не то, что применяется у них сегодня, а то, что появится завтра. И это реальность. Та же «АгриВолга» в производстве своей молочной продукции применяет технологии, которыми еще мало кто может похвастаться за рубежом.
- В последние годы, когда речь заходит о сельском хозяйстве, очень часто упоминается «Вощажниково». Почему?
- Дело в том, что в постперестроечные годы самые тяжелые потери наше сельское хозяйство понесло в сфере молочного животноводства. А именно им занимается «Вощажниково». Но у нас есть и другие примеры. Например, «Пахма» или СПК «Родина». Кстати, «Родина» сейчас выходит за пределы Ярославского района, планирует приобрести хозяйство в Даниловском. А надои у нее - 10 тысяч литров на корову. В советские времена за 4 тысячи литров руководителя хозяйства награждали золотой звездой Героя Социалистического труда…
В общем, «Вощажниково» - далеко не единственный пример успешного развития. И по производству молока Борисоглебский район, в котором расположено «Вощажниково», далеко не на первом месте. Лидирует здесь Ярославский район, очень хорошо выглядит и мощное хозяйство «Красный Маяк» в Ростовском районе. Но «Вощажниково» примечательно тем, что демонстрирует абсолютно новый подход к агробизнесу. Здесь создается замкнутый цикл производства, охватывающий все его аспекты – племенную работу, воспроизводство продуктивного стада, ветеринарию, обработку земли и производство кормов, получение и переработку молока. Сейчас они строят производство, рассчитанное на выпуск 350 тысяч литров молока в сутки. Этого достаточно, чтобы обеспечить им весь Ярославль. Впрочем, свои замкнутые циклы также выстроили «Пахма» и рыбинский «РАМОЗ». Здесь тоже реализуется созданный самой природой ход событий – от посева травы до переработки молока.
- Какие тенденции стоит отметить еще?
- Меня несказанно радует новая и очень серьезная тенденция: крупные предприятия начали активно заниматься растениеводством. Например, рыбинский «Волжанин» специализируется на производстве яиц, но его подразделение уже занимает половину территории Большесельского района. Здраво рассудив, что «за морем телушка полушка, да рубль перевоз», «Волжанин» занялся растениеводством. Он уже получил по зерновым великолепный результат, запускает в работу свой комбикормовый завод. Этот завод обошелся в миллиард рублей, причем, это собственные средства «Волжанина». А для меня уже очевидно, что, создав собственную кормовую базу, в дальнейшем предприятие может занять серьезные позиции не только в птицеводстве, но и в молочном животноводстве.
Еще один пример: «Ярославский бройлер» приобрел и начал обрабатывать поля на левом берегу Волги в Рыбинском и Тутаевском районах. И, кстати, сразу же запустил там 60-километровый автобусный маршрут – вот вам и развитие социальной сферы. Поселок Шашково, в котором живет тысяча человек, уже понял: «У нас будет жизнь!»
Почему все это меня так радует? Потому, что основой всего сельского хозяйства являются земля, растениеводство. Будут корма – будет и мясо, и молоко, и сметана. А не будет травы – не будет и сыра.
Что нужно для успеха?
- Получается, что сельское хозяйство возрождается. Как это подтверждается цифрами?
- В этом году по производству молока мы уже превысили прошлогодние показатели на 8,5 тысячи тонн. По зерновым, я думаю, мы получим 23 центнера с гектара (год назад было 19). При этом мы впервые получили урожай, превысивший 100 тысяч тонн. Посевные площади под кукурузу, вспашка зяби, засев озимыми выросли вдвое.
Все это свидетельствует о том, что, пройдя через тяжелые времена, через спад сельскохозяйственного производства, мы, наконец, вышли на подъем, мы начали пахать! Больше того: у меня есть серьезные подозрения, что лет через десять у нас попросту не останется пахотной земли, пригодной для новых сельхозпроизводств. К примеру, у одного только «Вощажниково» в планах – освоение 100 тысяч га, а сейчас вся Ярославская область пашет 57 тысяч. Весь же пахотный клин региона составляет 400 тысяч га. Я думаю, что даже многие горожане уже сейчас замечают: заброшенных полей вдоль дорог становится все меньше и меньше.
- Какие проблемы в первую очередь характерны для большинства наших сельхозпроизводств?
- Низкий уровень механизации… В советские времена применялось такое понятие, как энерговооруженность гектара – сколько лошадиных сил в хозяйстве приходится на эту площадь. Сейчас при применении интенсивных технологий энерговооруженность должна быть очень высокой. Ведь чем больше мощность трактора, тем больше операций он может выполнять одновременно. А чем меньше трактор сделает прогонов по полю, тем ниже будет его физическое воздействие на почву.
К тому же резко возрастает производительность труда крестьянина, управляющего такой машиной. Современный «Джон Дир» может одновременно выполнять до 18 операций: боронить, сеять, вносить удобрения, поливать, закрывать. Один раз прошел по полю – и вся необходимая работа выполнена. Правда, стоит такой трактор очень дорого. И приобретение подобной техники по силам опять же только крупному агрохолдингу.
- Вы отметили, что изменилась психология людей, работающих в сельском хозяйстве. А как изменилась психология чиновников, отвечающих за господдержку сельхозпроизводителей?
- Мне кажется, что мы сумели вылечиться от нескольких мешавших нам болезней. Во-первых, мы больше не делаем ставок на какую-либо форму ведения сельского хозяйства, как это было, например, с «поддержкой фермерского движения». Стало понятным, что поддерживать нужно не какие-то выдуманные, искусственные конструкции, а то, что реально работает. Главный критерий – рынок, именно он позволяет выявлять приоритеты.
Во-вторых, в условиях бюджетного дефицита нельзя размазывать средства тонким слоем, но на всех. Такая кажущаяся «справедливость» никого не спасает. Гораздо эффективнее поддерживать реальные точки роста. Например, мы бы очень хотели видеть в Ярославской области развитие мясного животноводства. Те свинокомплексы, которые у нас уже есть, обеспечивают только половину потребностей региона, не говоря уже о соседней Москве, куда мы могли бы продавать свою продукцию.
- А почему инвестиции должны идти именно к нам?
- Повторюсь: иметь рядом такого потребителя, как столичный регион, - это счастье для сельхозпроизводителя. К тому же наша климатическая зона хороша и для молочного животноводства, и для свиноводства, и для птицеводства. У нас не жарко, а перегрев – это смерть для птицы. И еще у нас прекрасные травы.
- Александр Николаевич, сейчас очень много говорят о санкциях, эмбарго. А вы почему-то о них не упоминаете…
- Потому, что на самом деле черт оказался не так страшен, как его малевали. У нас были определенные опасения по поводу завоза молодняка, племенной работы, ветеринарной фармацевтики, составляющих для комбикормов. Но на федеральном уровне были оперативно сделаны необходимые корректировки.
Что касается импортозамещения, то, конечно, произошедшее – это удачный случай, которым грех не воспользоваться. И даже если какие-то европейские товары были замещены импортом из других стран, то это тоже на пользу нашему производителю. Это более слабые конкуренты, у них длиннее транспортное плечо и ниже уровень господдержки. А значит, нашим предприятиям, наладив производство, будет легче потеснить их на рынке. Вообще же полезно посмотреть на карту России: у нас много земли, много воды. Нам было бы стыдно бояться, ведь наша страна способна прокормить не только себя, но и еще половину земного шара.
- Накануне праздника невозможно обойтись без очень простого вопроса: как чувствует себя ярославский крестьянин?
- Крестьянину сложно. И сложно по нескольким причинам.
Во-первых, все хотят получать социальные блага на городском уровне. Но нужно честно признать: это физически невозможно. Разница в плотности населения между городом и селом такова, что они никогда не сравняются в плане возможностей медицинского обслуживания, образования, досуга, транспорта.
В общем, не нужно давать людям несбыточных обещаний. Тем более, что у деревенской жизни есть свои плюсы, которые невозможны в городе.
Вторая важная проблема состоит в том, что никогда не было у русского крестьянина даже двух десятков лет спокойной жизни. То александровские реформы, то столыпинские, потом продотряды, раскулачивание, коллективизация, война, целина, кукуруза, укрупнение, разукрупнение, ликвидация «неперспективных» деревень, перестройка…
Голова кругом! А крестьянин не так живет, не так мыслит. Он хочет жить, понимая: в этой земле мои предки лежат, я на ней работаю, и дети мои на ней работать будут. Он хочет чувствовать себя хозяином и знать, что государство не играет с ним в игры. Так что будь моя воля, я бы ввел мораторий на радикальные изменения законодательства в сфере сельского хозяйства. Даже если законодательство несовершенно (а так и есть), люди со временем к нему адаптируются. Но нужно дать крестьянину это время и уверенность в завтрашнем дне. И тогда он, мудрый и работящий, обязательно выдюжит.
