Рост объёмов бурения и увеличение доли горизонтальных и наклонно-направленных скважин постепенно меняют подход нефтегазовых предприятий к промышленной безопасности. Она все чаще воспринимается как ключевая часть операционного управления, где результат зависит от дисциплины процессов, качества данных и ответственности подрядчиков.
Рискованные ориентиры
По данным Минэнерго, к 2024 году годовая проходка в России приблизилась к 30 млн м. Около двух третей работ обеспечивают горизонтальные и наклонно-направленные скважины — именно они предъявляют повышенные требования к геонавигации, устойчивости режима и скорости реакции на отклонения. По информации angi.ru, в качестве ориентиров после 2030 года рассматриваются 35 млн м проходки при доле горизонтального бурения до 80%.
С практической точки зрения это означает рост сложности: больше интервалов с высокими давлениями и H₂S, больше неопределенности в нестабильных пластах, больше проектов в удалённых кластерах ЯНАО, Восточной Сибири и Арктики. В результате инженерная «погрешность», которая раньше могла остаться локальной, теперь быстрее рискует превратиться в инцидент.
Аварийность невысокая, последствия существенные
Официальная статистика подтверждает, что риски остаются значимыми даже при небольшом числе аварий. В годовом отчёте Ростехнадзора по объектам нефтегазодобычи за 2024 год зафиксировано 9 аварий (в 2023 году — 8). Типовые сценарии практически не меняются: открытые фонтаны и выбросы, взрыво- и пожароопасные инциденты, разрушения технических устройств, а также разливы нефтесодержащих жидкостей.
При этом тяжесть последствий в 2024 году снизилась, а количество пострадавших и погибших сократилось. Однако структура происшествий показывает, что «цена ошибки» в сегменте бурения и добычи по-прежнему остается высокой.
Мировые данные дают сопоставимую картину. По оценкам IOGP, с середины 1980-х годов upstream — то есть разведка, бурение и добыча — добился резкого прогресса: показатели смертельного травматизма сократились более чем на 90%. Однако «нулевой риск» отрасль так и не получила — в мире по-прежнему каждый год регистрируются десятки летальных исходов. Сходный вывод следует и из статистики IADC (Incident Statistics Program): на фоне роста суммарных человеко-часов отрасль улучшает метрики травматизма. Это означает, что системы управления безопасностью становятся эффективнее, но сами операции остаются в зоне высокого риска.
Контур безопасности
Усложнение скважин усиливает ценность цифрового контура. Современная буровая — это телеметрия MWD/LWD, устойчивый канал передачи и элементы автоматизации, которые стабилизируют подачу на долото и нагрузку на колонну, снижая влияние человеческого фактора.
Инженер по телеметрии и автоматизации бурения Сергей Мишкевич (Sergey Mishkevich) обращает внимание, что критичен именно «тайминг» информации: когда данные в сложных интервалах приходят с задержкой или нестабильно, оператор теряет возможность вовремя принять решение. В такой ситуации настройка каналов под разные режимы бурения влияет на то, сколько времени остается, чтобы заметить отклонение и отработать его до развития инцидента, приводит слова Сергея Мишкевича издание ТРУД. По сути, качество данных и устойчивость телеметрии становятся частью HSE наравне с регламентами.
Почему регламенты не работают без практик
Ростехнадзор актуализирует методические подходы к выявлению опасностей и оценке рисков, развивает риск-ориентированный контур и поддерживает внедрение цифрового мониторинга. Однако на аварийность влияет не сам факт наличия регламентов, а то, как они встроены в ежедневную практику — через требования к подрядчикам, обучение и допуск персонала, дисциплину данных и надёжность технологического контроля. Сергей Мишкевич подчеркивает, что технологии не подменяют человека: их задача — сузить поле для человеческой ошибки там, где цена промаха слишком высока.
В условиях роста доли горизонтального бурения безопасность всё меньше определяется формальными процедурами и всё больше — способностью удерживать управляемый режим в реальном времени. Именно эту управляемость Мишкевич рассматривает как один из ключевых факторов производственной устойчивости.
