Будет неправдой сказать, что за эти годы в дорогом моему сердцу городе, перешагнувшем несколько лет назад рубеж в 26 веков, ничего не изменилось. Приятно радуют глаз центральные улицы, чистые, ухоженные, с небольшими современными магазинчиками. Заметно преобразились центральный пляж и набережная. На берегу моря появилось достаточно много небольших пансионатов. Здесь всегда умели встречать гостей – именно этим и объясняется особое внимание ко всему, на что в первую очередь обращают внимание туристы.
Что же касается жизни местного населения, то после распада Союза единственным постоянно действующим предприятием был и остается только рынок. Некогда славившийся на всю страну Керченский судостроительный завод «Залив», во впечатляющем своими размерами сухом доке которого была построена серия супертанкеров типа «Крым», танкеров, носивших имена советских генералов, а потом и единственный в мире атомный лихтеровоз-контейнеровоз «Севморпуть», ушедший в плавание в суровые воды Северного Ледовитого океана, давно перебивается случайными заказами, сократив численность работающих более чем в шесть раз. Железорудный комбинат давно ушел в небытие, металлургический завод имени Войкова тоже далеко не на пике своего былого благополучия. Остальные, более мелкие предприятия, либо перестали работать, либо, что называется, дышат на ладан.
Именно поэтому население здесь в основном представлено женщинами, стариками и детьми – все, кто хочет работать и зарабатывать, вынуждены искать эту возможность за пределами родного города.
В этом году в уже российскую Керчь ехать пришлось не привычным маршрутом через Украину, а поездом, идущим через Воронеж, Ростов-на-Дону, а далее – паромную переправу, соединяющую Крым с исторической родиной.
Соседи по вагону по этому маршруту тоже следовали впервые, поэтому главной темой разговора сразу же стали события на юго-востоке Украины, заставившие каждого из нас делать достаточно солидный крюк, удваивая время в пути почти вдвое. В соседнем купе ехал мужчина, родным городом которого был Луганск. Ехал он из Москвы, где уже давно работает на стройке, в Симферополь, куда в настоящее время вынуждена была перебраться его семья.
О войне более чем красноречиво напомнили и пушки, по две, дулом к друг к другу, стоящие на открытых платформах на одной из станций, недалеко от Ростова. Увидев их, пожилая женщина, до этого молчавшая всю дорогу, расплакалась и стала рассказывать, как разбомбили ее дом, как погибли ее соседи вместе со своими совсем маленькими детьми.
Керчь нас встретила штормом, и пусть это добавило некоторые неудобства, так как плыть на пароме пришлось не налегке, как было обещано сразу, а с собственными сумками и чемоданами, настроения это никому не испортило. Подобная нештатная ситуация была предусмотрена, и сразу у поезда всех пассажиров ждали автобусы, которые следовали прямо к парому, а потом, уже на крымской стороне, к другому поезду, который и повез всех дальше по Крыму.
Каких-либо заметных изменений, конечно же, в городе пока не произошло. Но настроение людей, их явная надежда на то, что теперь они будут жить по-другому, заметны сразу.
Чтобы ни говорили противники воссоединения Крыма с Россией, но референдум 16 марта стал здесь событием важным и желанным. Одна бабушка более чем почтенного возраста рассказала мне, как она со своими немолодыми подружками накануне долгожданного выбора снимала там, где они еще сохранились, украинские флаги, а потом, когда в числе первых получила российский паспорт (кстати, именно в Крыму был опробован пилотный проект «Паспорт за час»), плакала от радости, поставив такой дорогой для нее документ вместе с иконами на божницу.
Пришлось, правда, пообщаться и с другой старушкой, которая негромко советовала на всякий случай сохранить и украинский паспорт. При этом на вопрос, зачем же она, если с чем-то не согласна, получала паспорт России, не задумываясь, ответила: новую-то, большую пенсию по украинскому не получить.
Первая учительница моей дочери при встрече с волнением говорила о том, какую благодарность и одновременно вину испытывают многие ее коллеги, потому что прекрасно понимают ту ответственность, которую взяла на себя Россия, включив в свой состав республику, для которой Украина в течение 20 лет практически ничего не делала. Услышав от меня, что митинги, посвященные присоединению Крыма к России, собирали в каждом городе тысячи людей, явно обрадовалась, с заметной горечью добавив, что она родилась и выросла как раз на юго-востоке Украины и ей больно за то, что там происходит, стыдно за страну, которая все это допустила.
Пришлось мне стать свидетелем и совершенно другого отношения к изменению статуса Крыма. На пляже молодой человек, которого я помню еще мальчишкой и, как оказалось, ныне живущий в Днепропетровске, поняв, что расположившиеся рядом симпатичные девушки приехали отдыхать из Харькова, достаточно громко сказал по-украински, что Крым был и будет Украиной. Девушки-то тактично не обратили на его слова внимания, а вот реакции всех, кто его невольно услышал, он явно не ожидал: после посыпавшихся в его адрес упреков по поводу уровня жизни в Крыму, и в войне, которая уносит жизни ни в чем неповинных людей, парень вынужден был быстренько собраться и уйти.
На детской площадке как-то одна из молодых мам тоже стала возмущаться по поводу того, что она всегда считала себя украинкой, а теперь вынуждена жить в России. Но и тут тоже сразу нашлось столько сторонников перемен, что женщина, схватив ребенка, буквально убежала с площадки.
А вот что касается жизни, то понятно, что пока все не так просто. Проблемы с работой, конечно же, в силе, хотя все уже обсуждают новые заказы судостроительного завода. Большие надежды возлагаются и на строительство моста, ведь в этом случае Керчь станет «воротами Крыма».
При мне два дня город был буквально без связи – сотовые телефоны не работали, а действующий банк остался только один, платежи за стационарные телефоны в нем не принимали с мая.
В магазинах есть все необходимые продукты, но об изобилии, которое царит на прилавках наших супермаркетов, в Керчи говорить не приходится. Зато фруктов и овощей много, а цены, как отмечают местные жители, на порядок ниже, чем в прошлом году.
Пришлось не раз поговорить и с теми, кого теперь называют беженцами, их в городе достаточно много. О том, почему пришлось уехать из родных мест, они рассказывали уже спокойно, и только невольный тревожный взгляд вверх при любом шуме, напоминавшем гул самолета, более чем красноречиво говорил, что теперь их жизнь навсегда поделилась на «до и после».
Кстати, что касается тех, с чьего молчаливого согласия или непосредственного участия и началась эта никому не нужная война, то запомнился рассказ женщины из Москвы. Ее сын женился на украинке и вот уже четыре года живет в Киеве.
- Общаемся редко по скайпу, каждый разговор начинается с упреков в адрес России и требований: если хочу увидеть внуков, нужно продавать квартиру и ехать в Киев. Что случилось с сыном, не понимаю. И это при том, что он в недавнем прошлом – российский офицер, с отличием закончивший военную академию, - с болью говорила она.
На обратном пути пришлось познакомиться и с людьми, которых официальная Украина называет «сепаратистами». Это молодая семья с четырехмесячным малышом Ярославом. Из родного Луганска они бежали, когда их сынишке исполнился месяц, летом жили у знакомых в Феодосии, а теперь, когда от соседей узнали, что их дом да и вся улица, на которой они жили, превратилась в руины, решили уехать на постоянное жительство к родственникам в Подольск.
Это их обдуманный выбор, потому что растет сынишка, который имеет право на мирную счастливую жизнь. Именно на это надеются и все крымчане. Кстати, все, с кем пришлось общаться в Керчи, о России говорили как о реальном, живом человеке, который все знает, понимает и больше не допустит несправедливости.
